На гране риска
Когда его крестили в холодной купели, он недовольно фыркал и все пытался вырваться. «В деда крепыш!» — с гордостью говорили родные. Дед Чкалова всю жизнь ходил бурлаком по Волге, исполинской силы был человек — характером, правда, лютый, зато отходчивый и справедливый.
Взлет воздушного хулигана
Аттестат летчика выдали романтику и хулигану. Начальство смекнуло это быстро. Молодой истребитель Чкалов проявлял себя скорее не как военный, а как художник-новатор. Ему было невмоготу ограничиться подчинением приказу — он нуждался в творчестве, он ловил вдохновение. Например, обнаружилось, что большинство летчиков не умеют точно сажать самолет с выключенным мотором на намеченную площадку при вынужденной посадке. Для этого командир эскадрильи приказал при подходе к аэродрому установить некие ворота 10-метровой высоты на расстоянии 20 метров друг от друга. Задача заключалась в том, чтобы пройти в ворота, ничего не зацепив. Тренировались азартно, и Чкалов азартнее всех.
Как-то Валерий на крошечном истребителе вертелся над Невой у Троицкого моста. «Пройду или не пройду под мостом, не задев?» — вертелась в голове крамольная мысль. Но мысль мыслью, а руки уже приняли решение, и мост понесся на летчика с фантастической скоростью. Вниз, в середину, ровнее. Нырок. Прошел!
Что за такое полагается? Гауптвахта — это еще слишком хорошо. Но командир Антошин явно благоволит к смельчаку. Да тот особенно и не оправдывается — грубоватая прямота Чкалова будет многих подкупать.
— Не могу топтаться на том, что давно освоил, — и Чкалов шумно виновато вздыхал.
Через несколько лет за очередное самовольство он оказался в брянской тюрьме — его осудили на год за то, что, пытаясь научить по собственной инициативе звено истребителей бреющим полетам, он вовремя не заметил низко провисшие провода, и все самолеты врезались в них. К счастью, обошлось без жертв. И его начальство можно было понять — Чкалов самовольничал в тот период, когда с аварийностью в Красной Армии дела обстояли просто трагически: изношенность старой техники, плохое качество самолетов и, кроме того, совсем низкий опыт боевого состава — виртуозов среди них почти не было, не хватало ни школ, ни инструкторов, ни летных часов для тренировок.
Однако Чкалов был честолюбив. И рано узнал себе цену: он — не как все, отнюдь. Если другим на освоение фигуры
требовалось 50 летных часов, ему было достаточно пяти. Горячему летчику не терпелось, чтобы это наконец заметили. И случай представился. В 10-летнюю годовщину Октября в Москве на Центральном аэродроме организовали воздушный парад перед Реввоенсоветом республики. Старший летчик Валерий Чкалов настороженно ждал: пригласят или нет? Нареканий и выговоров у него, пожалуй, так много, как ни у кого. Менее дисциплинированного найти было трудно во всех ВВС. С другой стороны, ни для кого не секрет, что он непревзойденный мастер высшего пилотажа, лучший стрелок и в воздушном бою ему нет равных. Пригласили. 8 ноября Чкалов взлетел с Ходынского поля для свободной демонстрации фигур высшего пилотажа. Не ограниченный никакими предписаниями полет! На него смотрит сам Ворошилов, на него смотрят прославленные полководцы Гражданской…
Будущий соратник Чкалова и его друг летчик Г. Байдуков так описывал этот полет: «Чкалов, спикировав с высоты, то заигрывал с землею, чуть не задевая ее крылом самолета в двойных и учетверенных, но эластично-мягких и точных переворотах через крыло, то ввинчивался вверх, восстанавливая высоту, где завершал подъем красивым иммельманом или удивительно неожиданным и необычным полетом вниз головой. По резвой веселости и чистоте этот полет Чкалова напоминал полеты стрижей в летнюю пору». Аэродром взорвался громом аплодисментов. Чкалову было приказано выдать «денежную награду».
Пройдет несколько лет, и неукротимая творческая фантазия Чкалова толкнет его на самостоятельное изобретение и оттачивание совершенно новых фигур высшего пилотажа. Как все новое, поначалу они были восприняты в штыки, а Чкалова, как обычно, заклеймили «нарушителем». А он просто был неугомонным искателем. Почему, например, так часто гибли летчики, вошедшие в перевернутый штопор, то есть колесами вверх? Чкалов придумал прием «замедленной полубочки» — для выхода из этого положения. Сначала машина неторопливо и плавно заваливалась на крыло, потом, перевернувшись на спину, удерживалась в этом положении, после чего плавно возвращалась в обычное горизонтальное.
В 1920-е годы развитие авиации рассматривалось как одна из первостепенных задач государства. Гражданская война
закончилась, хотя мирными те годы назвать было нельзя, и от обороноспособности страны зависело немало, чтобы не сказать все. Ленин создал Комиссию по выработке 10-летней программы авиавоздухостроительства, при этом особое значение придавалось истребительной авиации. Надо было рывком, на энтузиазме, героическим усилием, уже успевшим стать нормой жизни, догнать и перегнать Запад, пока же наше отставание в небе было катастрофическим. В 1921 году объявили конкурс на создание отечественного истребителя. Тогда-то и были построены первые советские самолеты — И-1 конструкции Д.П. Григоровича и Н.Н. Поликарпова, МК-21 — М.М. Шишмарева и В.Л. Коровина. Весной 1930 года те же Поликарпов (с которым отныне свяжет свою судьбу Чкалов) и Григорович выпустили высокоманевренный, вооруженный 4 пулеметами истребитель И-5, развивавший скорость до 300 км/ч. В общем, партия сказала «надо», и ресурсы нашлись. В невероятно короткие сроки страна получила множество новых самолетов-истребителей. Но прежде чем пускать новичков в дело, машины предстояло испытать.
В те годы это происходило в «святая святых», самом авторитетном для конструкторов и испытателей месте — в Московском научно-испытательном институте ВВС. НИИ находился в районе Ленинградского шоссе при Центральном аэродроме, вокруг располагалось множество самых различных авиационных — военных и гражданских — ведомств. В общем, среди людей понимающих НИИ ВВС имел статус храма авиации. И в этот «храм» назначили на службу Валерия Павловича Чкалова.
Здесь он впервые понял, что такое «выучить самолет наизусть», как вокруг шутили. Чкалов отлично знал, что такое чувствовать машину, сливаться с ней, теперь предстояло изучить ее до мельчайших деталей. В строевой авиации этого не требовалось. И тут оказалось, что он, Валерий Чкалов, совершенно научно и технически не подкован. Самомнения — море, а знаний — с ноготок. Ему тотчас стало ясно, что при всей его виртуозной воздушной технике он попросту не подступится к испытаниям самолетов, не вникнув в конструкцию, не изучив аэродинамику, гироскопию, термо-и газодинамику, теорию устойчивости и управляемости самолета. К счастью, было у кого поучиться: вокруг работали такие знаменитые истребители, как Громов, Юмашев, Анисимов, Козлов, Залевский.
Институтское командование требовало, чтобы летчики-испытатели умели грамотно летать на всех выпускаемых видах
истребителей. И Чкалову в самом деле довелось «научить летать» около 70 типов самолетов: истребителей, разведчиков, бомбардировщиков… Ему, в частности, принадлежит честь испытания уникальной «воздушной этажерки» конструкции В.С. Вахмистрова — бомбардировщика с двумя истребителями на крыльях.
Не раз при испытаниях самолетов Чкалов оказывался в смертельной опасности. Во время одного из полетов на И-17 он не сумел выпустить правую «ногу» шасси, а сажать самолет на одну ногу было смертельно опасно. Надо было выбирать: либо спасать себя, выбросившись из кабины с парашютом, либо, балансируя на грани жизни и смерти, искать решение по спасению машины. Он уже видел, что на земле вместо посадочного знака выложили крест — призыв воспользоваться парашютом. Но Чкалов был упрям. Уже низко идя над землей, он выключил мотор. Самолет коснулся взлетной полосы и побежал по земле, все больше кренясь на правую сторону. Аэродром в ужасе замер — катастрофа казалась неизбежной. Но Чкалов довольно улыбался: он был абсолютно спокоен. Скорость самолета резко падала, и через мгновение машина безопасно замерла.
Набор высоты
Вопреки распространенной версии вовсе не Чкалову принадлежала идея перелететь через Северный полюс. Мысль эта впервые возникла у героя челюскинской эпопеи, полярного летчика Сигизмунда Александровича Леваневского. В начале 1935 года он обратился к Сталину с проектом беспосадочного полета из Москвы в Сан-Франциско через Северный полюс. И Сталин проект одобрил. Расчеты показывали, что кратчайший воздушный путь из Москвы до Сан-Франциско через Тихий океан составляет около 18 тысяч километров, через Атлантику — примерно 14 тысяч, а через Северный полюс — всего 9 605.
В первых числах августа того же года Леваневский отправился в это историческое путешествие, но уже через 10 часов, над Баренцевым морем, экипаж повернул обратно из-за сильной утечки масла. В докладе Сталину Леваневский сообщил, что на одномоторном самолете АНТ-25 вообще нельзя лететь через полюс в Америку. Тогда Сталин принял решение отправить Леваневского за границу, чтобы он там купил подходящий самолет. Но подходящей летной машины, как ни странно, и там не нашлось.
Чкалов, узнав эту историю, тотчас «взбаламутился». Он знал АНТ-25 как свои пять пальцев. Машина — отличная. В 
ней были сосредоточены все новинки авиационной техники: здесь впервые применили убирающиеся в полете шасси с масляными амортизаторами и электрифицированным подъемом. Мотор выдающегося российского конструктора А.А. Микулина тоже отлично себя зарекомендовал. В общем, глаза у Валерия Павловича загорелись, в нем вновь проснулся авантюрист. На ставшей привычной испытательской работе он начал уже немного закисать. Предполагаемый экипаж — Чкалов, Байдуков и Беляков — написал записку в ЦК о новом проекте. С ними встретился сам Сталин. Чкалову он показался тогда добродушным, терпимым и весьма тепло к ним настроенным.
— На такой большой риск не благословлю, — отечески пробасил Сталин. — А на маршрут Москва—Петропавловск-на-Камчатке согласен.
Чкалов было собрался возразить, но что-то в глазах Сталина остановило его. Это — приказ, значит, нужно выполнять. Они отправились в путь 20 июля 1936 года.
Позади были 56 часов беспрерывного полета. Перед его глазами промелькнули взлохмаченные волны, потом песок, осока, галька… Последнее нечеловеческое напряжение сил — и Чкалов, используя весь свой опыт маневренника, посадил самолет там, где его посадить было практически невозможно. Вокруг — глубокие овраги, заполненные водой, валуны, крупная галька. Остров Удд. Вокруг путешественников суетились местные жители — нивхи (гиляки), которые говорили что-то на своем языке. В конце концов летчики приютились в какой-то хижине и заснули богатырским сном. Наутро их разбудил незнакомец, доставивший телеграмму: «Примите братский привет и горячие поздравления с успешным завершением замечательного полета. Ходатайствуем о присвоении вам звания Героев Советского Союза. Сталин, Молотов, Орджоникидзе, Ворошилов, Жданов».
В Москву встречать победителей на аэродром Щелково прибыло все правительство. Чкалов с женой ехали по улицам в открытой машине, и их со всех сторон забрасывали цветами. Валерий Павлович счастливо улыбался, но в глубине души досадовал: сорвалась его очередная затея, осуществлению которой он бы обрадовался куда больше почестей. Газета «Нью-Йорк Таймс» написала по поводу путешествия «Москва—Петропавловск»: «Этот перелет возвещает всему миру, что советская авиация действительно способна догнать и перегнать страны Запада, что Советский Союз не только имеет превосходных пилотов и конструкторов, но что советские заводы овладели техникой постройки первоклассных самолетов».
Разумеется, Чкалов не был бы Чкаловым, не сумей он «дожать» проект перелета через Арктику в Америку. 18 июня
1937 года они отправились устанавливать мировой рекорд в том же составе: Чкалов — командир, Байдуков — второй пилот, Беляков — штурман, и на том же испытанном АНТ-25. Вот как очевидец и очеркист Лев Кассиль описывал их легендарный взлет: «Кругом было еще темно. А здесь свет прямоугольных прожекторов вырубил в синем прохладном массиве ночи лучистые параллелепипеды света. Шла экипировка самолета. Самолет поставили на весы. Начали заливать в баки горючее. Из Москвы привезли в тепло укутанных бидонах горячее масло. Потом заправленную, готовую к полету машину выкатили из ангара. У нее было ослепительно белое, узкое тело, черная голова с красным клювом в центре серебряного трилистника-пропеллера, алые, лакированные крылья с надписью на борту: «Сталинский маршрут». Медленно и осторожно буксировали тяжело нагруженную машину по бетонной, выложенной из шестигранников дорожке на стартовую горку. Автомобиль-тягач осторожно тянул за упругие веревки, прикрепленные к шасси самолета. Чудесная краснокрылая воздушная машина неуклюже, хвостом вперед тащилась по дорожке, в чужой ей стихии земли и бетона.
Доктор разбудил летчиков. Герои шутливо отнекивались и молчали. Потом Чкалов, Байдуков и Беляков надевали специальное обмундирование: сперва шелковое белье, затем шерстяное, потом свитеры, наконец, меховые чулки и унты. Одевшись, летчики с аппетитом позавтракали. Неторопливо собрали затем они свои дорожные вещи, маршрутные карты, приборы.
Полюс! Еще вчера казалось пределом мечтаний: завоевать полюс, сесть на макушку земли, обосноваться там. И вот это уже совершено, и сегодня не знающие покоя и остановок большевики приступают к использованию этой исторической победы над полюсом.
Когда пролетали сам полюс, Чкалов беспробудно спал — это было не его дежурство. Товарищи не стали его будить, что он им потом долго не мог простить. Они без него полюбовались сплошной панорамой льда, отсвечивающего разноцветными красками. Однако после его прохождения начались неприятности. Самолет то и дело попадал в циклон, запасы кислорода иссякали. Силы летчиков и так были почти на исходе, когда Байдуков заметил, что лопнула трубка водяной системы охлаждения мотора. 5—6 минут, и мотор разорвет на куски! Положение спасла находчивость Чкалова. Он бросился к резиновым мешкам с питьевой водой и срочно стал сливать воду в бачок. Несколько минут титанических усилий и дьявольского напряжения нервов, и — проклятый насос заработал.
Мировой рекорд установлен! Экипаж Чкалова долетел всего за 63 часа 16 минут, побив собственный рекорд
беспосадочного полета, покрыв за это время расстояние в 11 340 километров. В Белом доме президент Рузвельт долго жал Чкалову руку и даже при помощи помощников поднялся на парализованные ноги, чтобы поприветствовать героев стоя. Открытый, непосредственный летчик чрезвычайно понравился американскому президенту. Русским были посвящены все первые полосы газет, на бесконечных приемах им приходилось пожимать руки тысячам людей. Им не давали проходу на улицах: полицейские, мальчишки, таксисты, старые дамы и Бог знает кто еще просили у них автограф. Чкалов даже растерялся: «За эти три дня я понял, я стал такой исторической ценностью, что даже чувствую, как тело каменеет и покрывается налетом и плесенью подвалов, в которых хранятся документы прошлого».
Последний вираж
15 декабря 1938 года в Москве было по-настоящему холодно: 24 градуса ниже нуля. Ровно в 11 утра Чкалов уже
подходил к ангарам. Издалека увидел свой алый «ястребок» И-180, ярким пятном выделяющийся на фоне промерзлого снега. Задание предписывало летчику совершить «первый полет без уборки шасси с ограничением скоростей ... по маршруту Центральный аэродром, на высоте 600 м». Стартер взмахнул зеленым флажком, и Чкалов повел машину на взлет. Первый круг он сделал над аэродромом, но на второй пошел с большим удалением, на высоте примерно 1 500 м, что было явным нарушением полетного задания. И вот он уже подворачивает ближе к аэродрому. За его полетом с беспокойством следили сотни глаз. И тут скорость машины резко снизилась. По непонятной причине начала падать температура масла и головок цилиндра мотора. До аэродрома на Ходынском поле буквально рукой подать, но при подаче газа машину судорожно трясло и мотор работал рывками, с перебоями. Однако Чкалов уже вышел на посадочный курс. Когда до полосы оставалось не более 500 метров, мотор внезапно заглох. Нужно было срочно садиться. Но куда? Впереди — кусок земли, изрытый оврагами, чуть правее — жилые постройки, левее — столбы. Самолет на большой скорости уже несло к земле. Дома неотвратимо надвигались, еще доли секунды, и он убьет всех находящихся там людей. Машина легла в левый вираж, в последнее мгновение увернулась от построек и врезалась в высоковольтный столб. Столкновение было настолько сильным, что пилота выбросило из кабины вместе со штурвалом. Через 2 часа испытатель Чкалов скончался в Боткинской больнице, не приходя в сознание. Ему было 34 года.